Сегодня в почтовом ящике обнаружил газету "Вологодская Губерния"
(учредитель - Вологодский региональный общественный фонд поддержки
Всероссийской
политической партии "Единая Россия", свидетельство о регистрации СМИ: ПИ ФС 3-0582 от 14.06.2007, тираж 300000).
Более дебильных аргументов голосовать за "Ед.Ро." я ещё не встречал.
Рисунок на странице: фрагмент избирательного бюллетеня - "10 "Единая Россия" Путин В.В. президент РФ".
Ниже статья "10 причин выбрать 10":
- 10 - номер "Единой России" в избирательном бюллетене.
- 10 заповедей даны нам свыше.
- 10 пальцев у нас на руках.
- В десятку попасть мечтает каждый стрелок.
- Десятичная система счёта, по мнению Эйнштейна, является одним из трёх
ключевых открытий человеческой цивилизации (остальные - колесо и
электричество).
- В 10-м классе чаще всего приходит первая любовь.
- 10 быков, как считали мудрецы племени чжоли, - символ настоящего богатства.
- 10 чаш вина на пиру, и не больше должен осушить разумный муж - считали древнегреческие философы.
- 10 Павлюченко - счастливый номер нашей сборной.
- Чингачгук всегда говорил, что воин, вставший на тропу войны и
желающий вернуться с победой в свой вигвам, должен иметь в колчане 10
стрел."
Довольно странная аргументация в поддержку Путина и его партии. Мне
кажется, есть повод для обращения в ГосНаркоКонтроль. Вологодский фонд
поддержки
партии "Единая Россия" стал совсем невменяемым от "Плана Путина".
Пиотровский и женщины
Женщины Пиотровского не любили, потому что он был нагл и некультурен.
"Вы нагл и некультурен!"- говорили ему женщины, и уходили возмущённой походкой, повернувшись в профиль разной степени римскости.
Не нравился он им, короче.
Вы спросите, в чём выражались эти изъяны? Ну как же+
Пиотровский имел наглость иметь собственное мнение по многим вопросам,
причём, мало того, что собственное. Оно ещё, как правило, и отличалось
от мнения
его собеседницы. С вопиющей некультурностью Пиотровский не смотрел
сериалы, не читал журнал "Гламур", и не понимал исторической миссии
спа-салонов.
Неандерталец, в общем.
Женщины так и говорили: "Вы неандерталец, Пиотровский!"
Хуже всего, что при наличии столь отягощающих общую картину факторов,
Пиотровский не был мускулист, ходил пешком и работал наладчиком
электронной начинки
для плюшевых обезьянок, медведей и прочей дряни, по недомыслию именуемой детскими игрушками.
Нет, наш герой пытался бороться с жестокой судьбой.
Сначала он стал, превозмогая рвотные позывы, читать журнал "Гламур",
смотреть сериалы и ходить в спа-салоны, заложив под это дело в ломбарде
старинный
дедушкин брегет с репетиром.
Не помогло, женщины начали считать его кем-то вроде закадычной
подружки, запросто заходили поболтать о возрождении моды на "шотландку"
в новом сезоне за
чашкой травяного чая и не более того. Мужики же на работе начали странно косится и перешёптываться за спиной.
Пиотровский выкинул подшивку "Гламура", ссыпал в унитаз травяные чаи и
выкупил брегет. Он решил наступить на горло собственной песне и
постараться впредь
держать своё мнение при себе. Читал перед сном мантру "Лучший способ
оставить за собой последнее слово в споре с женщиной - сказать "да,
дорогая!""
Хватило его ненадолго, первая же пассия, на которой метод был
апробирован уже через неделю села на шею столь прочно, что "новопассит"
впоследствии
пришлось пить аж 2 месяца. Хорошо ещё под венец не успела затащить.
Пиотровский смирился.
Через два года какой-то сумасшедший японец купил плату управления,
разработанную Пиотровским для очередной игрушечной обезьянки за
безумные деньги,
настоятельно попросил разрабатывать ещё и в случае чего - заходить.
Через некоторое время Пиотровский купил BMW, потом начал ходить в спортзал, а там и с женщинами наладилось.
Нет, нет+
Женщины по-прежнему говорили "Вы нагл и некультурен!" и ещё они
говорили "Вы неандерталец, Пиотровский!", томно закатывая при этом
глаза, и влекли
Пиотровского к кровати.
(С) Gunner
О глобальном
Когда я стану старой бабкой (а это случится очень скоро), и покроюсь
пигментными пятнами, чешуёй, коростой, бля, разной, перхотью и
хуйевознаит чем ещё -
я буду сидеть в ссаном кресле под торшером, вязать носки по восемь метров, через каждый метр - пятку, и думать о хуях+
А что мне ещё делать своим атрофированным мозгом, которого к старости станет ещё меньше чем щас?
И вот какая тварь придумала дешёвую отмазку, что, мол, "не в размере
хуя кроецца тайна мироздания"?! Тварь. И я обосную - почему. И сделаю
это сейчас. Не
дожидаясь маразма, коросты и восьмиметровых носков. Пока память ещё свежа.
Поехали.
***
- Ты необычайно ахуительна в этих дедовских кальсонах! - ржала Маринка,
тыкая в меня пальцем, - ну-ка, повернись+ О, да мой дед, по ходу, ещё
тот бздила
был! Сзади говно какое-то!
- А ты, бля, конечно, лучше! - я подтянула сползающие кальсоны
Маринкиного деда, и оттянула резинку Маринкиной юбки фасона "Моя первая
учительница
Матильда Вячеславовна, 1924 год"
- Зато без говна. - Отрезала Маринка.
- Говно не моё. - Я быстро внесла ясность.
- Один хуй - мы уродины+
Маринка подвела верный итог, и мы с ней ненадолго опечалились.
Было нам с ней тем летом по 20 годов. Маринка была всё ещё замужем, а я
уже оттуда год как вылетела. И мы с ней горевали. Каждая о своём.
Настроение
требовало немедленно его улучшить, а жопы просили приключений+ Не
помню, кому из нас пришла тогда в голову беспесды светлая мысль поехать
вдвоём к Маринке
на дачу, но факт остаётся фактом. Мы с ней сели в пригородную
электричку "Масква-Шатура", и, проезжая славный город Гжель, внезапно
обнаружили, что изрядно
нажрали рыла. Ехать до Маринкиной дачи нужно было два часа, жара на
улице стояла под 40 градусов на солнце, а пива мы с ней в дорогу взяли
по-босяцки дохуя.
На своей станции мы выпали из вагона на перрон, уронили сумку, в
которой лежали наши с Маринкой шмотки, и ещё пять бутылок "Золотой
Бочки", и только на
даче сообразили, что переодеться нам не во что. Всё барахло наше было мокрым от пива, и воняло дрожжами.
Шляцца по старой даче на десятисантиметровых шпильках и в коротких
йубках - это нихуя ниразу не комильфо. Поэтому мы стали рыться в
бабушкином шкафу в
поисках какой-нить ветоши, в которой можно лазить по кустам крыжовника, и валяцца на грядках с редиской.
Мне достались какие-то кальсоны с дырищей на песде, и майка с
оттянутыми сиськами, с надписью "Олимпиада - 80", а Маринке -
коричневая юбка в складку,
длиной до икр, и безрукавка из крысиных писек. Один хуй, кроме нас на
этой даче никого нет, и забор был высокий и крепкий. Единственное, что
осталось
крепкого на этой, бля, фазенде.
Мы ржали друг над другом минут десять, а потом привыкли, и тупо жрали
немытую редиску, сливаясь с природой, и запивая её купленным на станции
"Арсенальным".
В тот момент, когда я , поскользнувшись на семействе слизняков, упала
ебальником в яму для помоев, а Маринка села ссать под старую засохшую
вишню, в
калитку кто-то постучал.
- Входите, не заперто! - на автомате крикнула вездессущая подруга, и через секунду заорала: - Нахуй!!! Не входить!!!!!
Но было поздно.
Дверь калитки распахнулась, и в неё вошли два джентльмена. В костюмах и при галстуках.
Я извлекла своё ебло из помойной ямы, и вежливо поздоровалась. По-немецки.
- Гутен таг!
Джентльмены с улыбкой повернулись на голос, и по-моему, обосрались.
Я тоже выдавила с ложечку. Ибо узнала в джентльменах братьев Лавровых -
Сергея и Мишу. В последний раз мы с ними виделись года 4 назад, нам с
Маринкой
тогда было шестнадцать, а Лавровым - двадцать два и двадцать,
соответственно. Мы с братьями лихо пили самогон под той самой засохшей
вишней, которая тогда
ещё была свежа и плодородна, а потом страстно целовались. Я с Мишей,
Маринка с Серёжей. После чего мы ещё пару месяцев ходили за ручку, на
брудершафт
смущённо поносили, обожравшись ворованных яблок, которые пидор-хозяин
обрызгал купоросом, чтоб их не жрал какой-то долгоносик и такие мудвины
как мы, и
признавались друг другу в любви. Я, правда, не признавалась. Младший
Лавров был редкостно гуняв. Унылый, ушастый, долговязый и с козлиной
бородулькой. А
Маринка влюбилась в старшего Лаврова на всю катушку. Даже сына своего потом назвала в честь него - Сергеем.
Но от тех гопников в кэпках не осталось и следа. Братья возмужали,
сверкали ботинками, благоухали "Армани" и я, скосив глаза, приметила на
дороге у
Маринкиного дома припаркованную иномарку. (В машинах не разбираюсь, не ебите мне моск).
Маринка сидела под вишней, и было непонятно: то ли она всё ещё ссыт, то
ли делает вид, что просто сидит на корточках, и любуецца раздавленными
мною
слизняками, то ли она уже срать начала.
Непонятно+
Повисла благостная пауза.
- Привет, девчонки! - прокаркал старший Лавров.
- Приве-е-е-ет.. - проблеяли мы. А я быстро вытерла еблет олимпийской майкой.
- А нам, вот, сказали, вас в городе видели+ - извиняющимся тоном тихо молвил младший, и посмотрел на меня.
- Что? Никогда не видел, как бабы маски из клубники делают? - рявкнула я.
- А это клубника? - засомневался Михаил
- А что, по-твоему? - я шла в атаку, вытирая майкой с рожи луковую шелуху, и какие-то сопли.
- Мы очень рады вас видеть! - крикнула из-под вишни Марина, и встала в
полный рост, явив миру свою чудо-йубку и бабушкины галоши.
На братьев было страшно смотреть. Мне лично стало их жалко. И я крикнула, не рискуя к ним приближацца:
- Не ссыте, мужики. Это мы по-дачному просто вырядились+ Чтоб, типа, не пачкацца+ Мы это+ Картошку сажаем.
Ога. В августе-то. Самое оно - картошку сажать+ Но Маринка меня поддержала:
- Ща, подождите, мы переоденемся!
Мы метнулись в дом. По дороге я ещё наступила в какое-то говно типа кильки в томате, но это уже роли не играло.
За десять минут мы с Маринкой оделись, причесались, и даже худо-бедно
накрасились. На нимф мы всё равно не смахивали, но по сравнению с тем
что было+.
В общем, хули тут сиськи мять - поехали мы с братьями к ним на дачу. Под благовидным предлогом "выпить за встречу".
Сижу. С младшим Лавровым. Пью винище. Которое мягко ложицца на пиво, и
потихоньку лишает меня способности двигацца и говорить.( Не зря
говорят: вино на
пиво - диво, а пиво на вино - говно). Но, что характерно, вижу-слышу-соображаю хорошо.
Со второго этажа доносились "немецкие аплодисменты" (для лузеров - это
когда животом по жопе шлёпают), Миша загадочно улыбался, а я начала
терять остроту
зрения.
- Мдя+ - сказал младший Лавров.
Нахуя он это сказал? Непонятно+.
- Му-у-у+ ответила я, а Лавров оживился:
- Тоже хочешь что ли? Ну а чо молчала-то?!
- Бля-я-я+ выдавила я, а Михаил посчитал это за моё согласие с его
версией, и накинулся на мою тушку как стервятник на дохлую кошку.
Я тупо свалилась на пол, понимая, что из всех органов чувств у меня щас
на полную катушку работают только уши. Я слышала как он пыхтел, шуршал,
стонал, но
не ебал!!! Нет! Он просто стонал и шуршал. И вдруг буднично сообщил:
- Спасибо, я кончил. А ты?
Тут ко мне сразу вернулись все остальные чувства. И я заорала:
- Куда ты кончил?!
- Сюда. - Покраснел Лавров-младший, и сунул мне под нос НАПАЛЬЧНИК!!!!!
Я протрезвела. Мне стало страшно. У меня в голове не укладывалось: а
нахуя вот надо было дрочить в напальчник??!!! Вы видели ваще, что это
такое? Это
такой ма-а-аленький гандон, который надевают на палец, когда порежуцца.
Резиновый и плотный. У моего деда такие штуки в огромном количестве по
всему дому
валялись. Он потому что вечно сослепу пальцы себе то ножом, то ножницами резал+ а Лаврову он нахуя?!
Тут до меня стал доходить смысл второй части вопроса. "А ты?" А что я?! А я как должна была кончить, интересно?!
Тут меня охватила страшная догадка.
Чтоб проверить её, я схватила извращенца Лаврова одной рукой за волосы, чтоб не сопротивлялся, а другую запустила ему между ног+
Я не ошиблась.
С напальчником, правда, Миша себе сильно польстил. Хватило бы и резинки от пипетки. С лихвой.
В ответ на мой дикий ржач на втором этаже утихли немецкие аплодисменты,
раздался топот, и в дверях возникли две красные хари: Маринкина и
старшего Лаврова.
- Что?! - заорала Маринка.
Она уже включила свет, и её взгляду предстала картина: стою я, одетая,
ржу как ебанутая, и держу за волосы Мишку, который стоит со спущенными
штанами, и
сжимает в руке напальчник+
Миша Лавров навсегда врезался в мою память своим членом, размером с
пипетку, которым он умудрялся ебать людей так, что они этого даже не
чувствовали, и
наверняка стал известным фокусником. Наверняка. Ибо точнее сказать не
могу. Уж восемь лет как не виделись, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
+А тогда мы с Маринкой долго ржали. Ржали даже тогда, когда в 4 часа
ночи шли пешком через лес 10 километров. Ржали, когда я сломала ногу,
наебнувшись в
лесу в какую-то силосную яму. И ржали ещё года два.
Пока я не встретила Рому. И не прекратила ржать.
Рома был больше двух метров ростом, больше ста килограмм весом, а
поскольку всем известно, что Лида мужиков, как свиней, килограммами
меряет -
неудивительно, что Рома запал мне в душу. И не только.
Обламывало только одно: Рома был лучшим другом МОЕГО лучшего друга
Дениса. Да, бывает и такое. У меня есть воистину лучший друг мушскова
полу. И, хотя мы
с Динькой в интимных отношениях не состояли - к мужикам он меня
ревновал шопесдец. В присутствии Дениса насчёт того, чтоб подкатить к
Роме и речи не было.
Ну ведь хотелось же! Ну плоть-то веть требует такова щастья!
И мне повезло.
Однажды ночью звёзды сложились так, что я оказалась у Диньки дома. А
ещё там оказался Рома. А ещё у нас у всех оказалось ниибическое
содержание алкоголя в
крови. Совершенно случайно. И плоть моя меня мучила похлеще гестаповца.
- Денис+ - проникновенно сказала я Диньке, оттащив его в коридор, - ты знаешь, я же тебя люблю+
- С Ромой ебацца не разрешаю - сразу отрезал Динька, и добавил: - Пидораска ты.
Потом подумал ещё, и закончил:
- Не станешь ты с ним ебацца. Зуб на вынос даю. Сама не станешь.
Я кивнула головой, и затеребила Динькину рубашку:
- Стану-стану. Смирись. Динь+ А если полчасика всего, а? и всё! Ну я
только чуть-чуть+ ну, блин, клёвый мужик-то.. А я мать-одиночка, одна
живу, у меня,
между прочим, от отсутствия секса может рак груди быть!! - я давила Дениса железными аргументами.
- Давай, я тебя выебу, хочешь? - обрадовался друг, и мерзко улыбнулся.
- Иди нахуй. - Я насупилась. - От тебя у меня потом ко всем возможным
эпидерсиям ещё и мандавошки прибавяцца. И лишай. В общем, не будь
гнидой - дай мне
полчаса. А я тебе зато кашку сварю потом. Манную.
Агрумент был уже не железный, а каменный. За мою манную кашу Ден продаст родную маму.
- Кашка+ - Денис почесал жопу. - Кашка - это хорошо. Манная такая+ Хуй
с тобой. Иди к своему Роме. Но имей ввиду - двадцать минут даю. Всё.
В комнату я впрыгнула с ловкостью Сергея Бубки, и кровожадно напала на Рому. Мужик не ожидал такой пакости, и растерялся.
- Штаны снимай, мудило! У нас двадцать минут всего!!! - я орала, и смотрела на часы.
Рома снял штаны. А потом трусы+
И тут я опала как озимые+
Кто-нибудь видел когда-нить репродукцию картины "Ленин на субботнике",
ну, где Ленин весь такой на выебонах, бревно на плече прёт?
Так вот: бревно это было половиной Роминого хуя. Если не третью.
Я молча смотрела на то, что практически доставало до потолка, а Рома смущённо выглядывал из-за этого баобаба, и улыбался.
Я села на стул.
- Это что? - единственное, что пришло мне в голову.
- Это ОН - тихо сказал Рома, и, обхватив баобаб двумя руками, отогнул его в сторону.
- А как же ты с этим живёшь? - грустно спросила я, и собралась
заплакать. Потому что совершенно точно знала, что вот ЭТО в меня не
влезет даже с бочкой
вазелина. А Рома мне по-прежнему нравился.
- Я дрочу. - Тоже с грустью признался Рома, и погладил баобаб.
- Давай хоть поцелуемся, что ли+ - со слезами сказала я, и, отпихнув баобаб, горестно чмокнула Рому в нос.
+За дверью слышался Динькин мерзкий ржач, и комментарий:
- А я тебе предупреждал! Лучше б мне дала, дура!
С сексом я обломалась. Это было очевидно. Но отпускать Рому совершенно
не хотелось. Он мне нравился. Бля, ну по-человечески нравился!
Поэтому через неделю я приняла Ромино приглашение поехать вдвоём в гости к его другу Пете.
Петя был музыкантом, а я к творческим людям сильно неравнодушна.
Поэтому, увидев Петину квартиру-студию, сразу атаковала музыканта кучей
вопросов,
попросила разрешения похуячить по клавишам синтезатора, сыграла ламбаду, и развесила уши, слушая Петины пояснения и музыку.
Рома тем временем слонялся без дела, и всё время ныл, что хочет спать.
Я, конечно, девка благородная, и нахуй никогда никого открытым текстом
не посылаю,
но в тот момент очень хотелось.
Наконец, у меня лопнуло терпение:
- Ром, иди, бля, и спи уже!
- Я без тебя не пойду+ - ныл человек-хуй. - Я только с тобой+
Тьфу!
Пришлось встать, пожелать Пете спокойной ночи, и свалить в спальню.
Кровать у Пети была с водяным матрасом. И застелена шёлковым бельём. Я
разделась, плюхнулась на кровать, и тут же начала ловить руками
подушку, которая
отчего-то выскальзывала из под моей головы как мыльный пузырь.
Рома сорвал с себя свои парчовые одежды, и, с баобабом наперевес,
рухнул рядом. Меня подбросило. Ударило о стенку. И я наебнулась на пол.
Рома лишь
виновато хихикнул. Я бросила на пол скользкую подушку, и устроилась кое-как на краю. Глаза начали слипацца.
Сквозь сон я слышала как ворочаецца Рома, как пыхтит и вздыхает, и вдруг он гаркнул:
- Хочу ебацца!!
А то ж! Надо думать! Только меня, вот, ебать не надо. Я для него щас "пучок мышек-девственниц - пятнадцать копеек".
Я повернулась к Роме спиной, и пробормотала:
- Знаешь, у меня есть секс-фантазия. Давай, ты будешь дрочить, а я буду ржа.. Смотреть то есть. Меня это возбуждает.
- Да? - обрадовался Рома-хуй.
- Да. - Твёрдо ответила я, и уснула.
Мне снилось, что я плыву на лодке. С лодочником Петей. Он мне играет на
балалайке ламбаду, и поёт голосом Антона Макарского: "Вечная
любо-о-овь, верны мы
были е-е-ей+"
И тут раздался крик:
- ААААААА!!!! ЫЫЫЫЫЫЫ!! ОООООБЛЯЯЯЯЯЯ!!!
Спросонок я заорала, и мне тут же кто-то обильно кончил на ебло. После
чего матрас ещё раз тряхнуло, я подлетела, впечаталась рожей в стенку,
почти к ней
приклеилась, и сползла на пол.
Зачерпнув с глаз две горсти липких соплей, я обрела слабое зрение, и
увидела Ромин баобаб, который продолжал фонтанировать в потолок, а
потом самого Рому,
который конвульсивно дёргался на матрасе, и стонал:
- Ты это видела? Тебе понравилось, детка?
Я вздрогнула, и ответила:
- Тебе пиздец, дрочер+
Я царапала Рому ногтями, я кусала его за баобаб, я вытирала своё лицо о Ромины волосы, и громко ругалась матом:
- Сука! Мудак! Долбоёб! Я тебе твой хуй в жопу засуну, чтоб, бля, голова не шаталась! Уродины кусок!
На мои вопли прибежал Петя-лодочник, накинул на меня одеяло, схватил в охапку, и отволок в душ.
- Петя! - кричала я в одеяле. - Петя! Этот пидор кончил мне на голову, пока я спала! Я убью его!!!
- Убьёшь. - Спокойно отвечал музыкант Петя. - Убьёшь. Но потом. Утром. И подальше от моего дома, пожалуйста.
Рому я так и не убила. Он съебался ещё до того, как я вылезла из душа,
где извела на свою голову литр шампуня. Рома съебался из моей жизни
навсегда.
Из жизни. Но не из памяти.
И когда я стану старой бабкой, а это будет уже скоро, я буду сидеть в
ссаном кресле под оранжевым торшером, и думать о хуях. Как минимум о
двух.
О пипетке и о баобабе.