Джедаи броников не носят
Московская бандитская поговорка
Пару лет назад предложил мне один из клиентов слетать на пару недель в
Анапу – нужно было один проект сделать для одного местного бизнесмена,
его хорошего знакомого.
Я созвонился, обсудил условия и согласился.
Возможность погреться в сентябре на анапском солнце, море, да и гонорар приличный.
К тому же, календарь культурных событий – кинофестиваль, знаете ли, праздник вина, бархатный сезон…
Через два дня я уже сидел в Пулково, поглаживая ноутбук.
Тем же рейсом летели небезызвестные герои «Улиц разбитых фонарей» -
Селин, с какой-то дамой средних лет, видимо с женой, и Нилов с какой-то
молодой барышней.
Нилов, похоже, был уже накушавшись, и вел себя шумно, Селин же производил впечатление степенного человека.
Когда самолет набрал высоту, я погрузился в сон под звуки Мумитролля из плеера.
(краткое отступление: я не меломан по натуре, но сама личность
Лагутенко у меня с каждым годом вызывает все больше уважения. Не как
музыканта, а как настоящего героя rock&roll. Похоже, он выбрал для
себя настоящий путь рокзвезды – твердое да миру наркотических иллюзий,
прекрасная спутница, жизнь, как гламурная мегавечеринка среди красивых
людей и восторг слушателей, выступление на Дворцовой..
И
при этом отсутствие пафосного, рвотного рычания в микрофон и ненависти
к более удачливым собратьям по профессии , что характерно для
большинства полунищих рокеров, похожих на плохо отмытых обитателей
подвалов…)
Проснулся я от объявления о посадке, и спустя минут десять самолет уже катил по залитому солнцем аэропорту.
После питерских +9, дождь, объявление по громкой связи «температура в Анапе + 27» ласкало слух.
Меня встречал брат заказчика – приятный молодой человек на машине с водителем.
Не успели мы еще выехать на шоссе, ведущее к гостинице, когда он вывел меня из размышлений
- а вот, кстати, выпить не хотите?
Я да же несколько опешил – я бы с удовольствием, но там же коллектив
соберется, мне выступать, а от меня пахнуть, знаете ли будет..
- а Вы гвоздичкой зажуйте, и не будет – я точно знаю. И я с Вами за компанию.
Против таких аргументов я возражать не стал, и мы откушали коньячку прямо по ходу движения.
Гостиница, где я разместился, была прямо скажем, так себе. Но отдельный
номер, удобства и первая линия а так же мысль, что все это в общем-то
бесплатно, сгладило неудобства.
Заодно я лишний раз сумел убедиться, как далеко протянулись щупальца
московского бизнеса – телефоны горячей линии качества сервиса имели
московский код.
Поскольку гостиница была километрах в пяти от самой Анапы, на
побережье, то утром за мной приезжал водитель, он же увозил меня
обратно.
Сезон катился к закрытию, что было видно по полузаброшенным пляжам,
закрывающимся летним кафе и другим признакам того, что жизнь вот-вот
замрет до весны.
Ужинал я всегда в одном и том же летнем ресторанчике, привлеченный
хорошим коньяком и русским барменом Семеном – немолодым мужчиной
южнорусской наружности, похожим на отставного есаула.
Зачастую случалось так, что вечером я бывал единственным клиентом.
Вкус мой был постоянен – полуторная порция шашлыка из баранины, тарелка
зелени, несколько ломтиков домашнего сыра да грамм триста-четыреста
коньяку и бутылка нарзана.
- ишь, гонщики, прокомментировал Семен в очередной раз с ревом
глушителей промчавшихся по шоссе группу тонированных девяток и
девяностодевятых.
Вечернее катание вдоль моря было похоже наиболее распространенным развлечением местной модной молодежи.
- да уж, ответил я. Может, составите мне компанию за столом, клиентов сегодня вряд ли а вдвоем посидеть веселей?
- а чего бы нет, согласился Семен.
Он выключил магнитофон с неизменным Кругом, и присел за стол, прихватив
тарелку крупно нарезанных помидор и бутылку без этикетки.
- а коньяку?
- вот попробуй лучше со мной за компанию, предложил Семен, разливая нам грамм по пятьдесят.
- а это что?
- чача. Адыгейская. Слеза. Только нарзаном не запивай.
Мы чокнулись и у меня аж дух перехватило.
- здесь градусов восемьдесят. Запивать не надо, горло можно сжечь.
Мы закусили, и по организму разлилось приятное тепло, причем во рту не осталось ни малейшего алкогольного привкуса.
За спиной у меня опять раздался рев – местные стритрейсеры, похоже пошли на обратный круг.
- шапито, клоуны, прокомментировал Семен. Еще и гоняют с друг другом
наперегонки, понтярщики. Ездить бы кто умел. Только этим летом двое
разбились. Хорошо еще, сейчас народ поразъехался. А то из навыков
вождения – глушак да тонировка, а понтов – каждый первый Шумахер,
каждый второй – Сенна.
Да вроде ничего так на юге умеют кататься- заметил я.
- знаешь, так то понты кидать перед курортницами у нас еще при Брежневе любили.
А вот в восемьдесят первом был случай, который все на места расставил.
Я тогда в «Луче» работал – это вон там, за твоей гостиницей.
Работал я помощником буфетчика – довольно козырное место по тем временам.
Ты сам какого года?
- семьдесят первого.
- ну я тебя стало быть, на одиннадцать лет постарше буду. Но думаю, ты
должен помнить – отдых то тогда только здесь был, да в Крыму. Вот меня
по большому блату и устроили, как после армии пришел. Большие деньги
мать заплатила – восемьсот рублей.
А буфет – это как бар сейчас, при ресторане. А где бар, там и деньги, сам понимаешь.
Может еще по одной?
Мы с удовольствием пропустили еще. Чача легла уютно, как-то по домашнему.
Так вот, в соседнем пансионате остановилась у нас киногруппа – дело по тем времена частое, киношники здесь любили поснимать.
А ресторана у них в пансионате не было, он санаторного типа. Стало быть вечером здесь все сидели.
Что снимали, сейчас не помню. Что-то приключенческое, по-моему. Потому как сам Нигматулин был.
Это имя, конечно же я знал. Легендарный «Малыш», герой «Пиратов ХХ
века», чемпион по каратэ, он был кумиром всех мальчишек моего детства.
- Его, конечно, здесь все уважали, продолжил Семен. Но он абсолютно не
звездный был тогда. Посидит, поужинает. Не пил, кстати. И в номер. А
утром, в пять, уже на пробежку.
Ну а киношники погулять любили. Алкоголь , девки местные.. ну и конечно, тут же компания местной золотой молодежи.
Ну и слово за слово, хреном по столу, как говориться, речь про автогонки зашла.
А за столом сидел Азмир – сын директора гостиницы. Понторез то еще. В
кино кататься одно, а по жизни, говорит, я на своей волге любого бы
сделал. Здесь, мол, смелость нужна. А она у меня в крови.
Там и каскадеры сидели из группы Иньшакова и другие люди интересные.
Но тут ответил неприметный такой парень – Володя его звали, он осветителем работал.
- смелость, говоришь? Ну, если ты такой смелый – садись поехали. Ты
налево по шоссе два километра на своей волге, я на вот на этой шахе –
направо. Поедем по разделительной. Здесь и встретимся. Кто отвернет –
тот и проиграл. Выиграешь – твоя шаха и вот это еще – он полез себе за
отворот рубашки и достал висевший на цепочке массивный медальон,
украшенный камнями. Проиграешь – волга моя. Ну что, смелый, поехали?
Конечно, если бы публика потрезвее была, тут бы и заезду конец –
это же черт знает что, да и шаха, собственно, киносъемочной группы.
Но все подпили уже, к тому же разговор громкий был. Публика вокруг собралась.
Азмир головой мотнул, взял рюмку со стола, выпил.
Едем, Вова, едем. Через полчаса я тебе это медальон, Стелла, а это одна
из центровых блядей наших была, красавица, как молодая Светличная,
между сисек повешу болтаться.
Наш милиционер, Ашот, а раньше всегда у нас на юге в ресторане
должен был наряд милиции находиться, хотел было вмешаться, но дружки
Азмира его в сторонку..
Музыка в ресторане играть перестала, местные с Азмиром налево, из киношников кто-то с Володей, все из-за столов к шоссе.
И получаса не прошло, смотрим, несутся – волга с дальним светом и шаха, ей навстречу.
Однако не выдержал Азмир, метров за сто влево отвернул и вылетел на пляж, в песок.
Володя спокойно так оттормозился, развернулся и из машины вышел, как ни в одном глазу.
Все к волге, Азмир сидит, голову, похоже, при торможении разбил, белый
весь и трясется. Еле из машины его вынули, даже ноги его не держат.
Волгу, кстати, через день он на Володю переоформил, но в ресторан к нам больше не ходил.
Дзен. Внеклассное чтение
– ... ну ты дал! Вот так запросто врезал в глаз Ваське Кабану. – я с
уважением смотрю в распухшее лицо друга. – Ну и что, что он тебя почти
сразу замесил. Зато ты теперь герой, вся школа только о тебе и говорит.
– А, фигня! – Егорка массирует огромный фиолетовый синяк.
– Ничего себе фигня! ... Ну а в среду-то, в среду! Подошел на перемене
к Маринке Шаповаловой и поцеловал прямо в губы. Все так и охренели. Она
ж вся такая навороченная, только со старшеклассниками гуляет... Скажи
честно, – я перехожу на шепот. – Ты на секретные курсы космонавтов
записался?
– Какие нахрен курсы? – Егорка смотрит на меня как на идиота.
– Но что тогда с тобой случилось?!
– Ты все равно не поймешь.
– А ты попробуй, объясни. – мне становится обидно.
– Ну ладно, попробую. – снисходительно говорит Егорка и усаживается
поудобнее. – Был у меня на той неделе особенно хреновый день. Кабан все
деньги обеденные отобрал, русыня пару поставила, маманя вечером гулять
не пустила, заставила картошку чистить...
– Понимаю. – встрял я. – У меня так почти каждый день.
– Ну так вот. Сижу я значит, весь такой несчастный. Жизнь не удалась. И
вдруг меня бац, и осенило! «Я» это совсем не я. То есть, сидит какой-то
чмошный пацан на стуле, сопли на кулак мотает, сам себя жалеет. А
настоящий «я» вроде как на него со стороны смотрит.
– Ээээ. Че-тто не пойму. Если ты – это не ты, то кто тогда ты?
– В этом-то весь и фокус! Помнишь, мы с тобой в игруху на компе твоего
брата рубились? Ты там управляешь человечком, он бегает-стреляет и все
такое? – Егорка наморщил лоб и, словно читая по бумажке, с чувством
продекламировал:
«Жизнь – это ролевая игра с видом от первого лица. Меня, игрока, не
существует. Я непознаваем, поскольку я ничто. Доступный мне объект
исследований и управления – это лишь мой протеже, протагонист. Мои
собственные глобальные цели мне неизвестны. Поэтому я предполагаю, что
моя текущая задача – всесторонняя забота о нем. Но я – не есть он. Я
лишь наблюдаю со стороны за его жизнью и руковожу его развитием. Мне
интересна его судьба. Он симпатичен мне, я заинтересован в успехе его
жизненной миссии. Но не более того. Мне незачем решать внутренние
субъективные проблемы протагониста, поскольку они не имеют ко мне
никакого отношения. Я должен отделять свои желания и эмоции от его
желаний и эмоций. Я лишен негатива, я пустота; стрессам и
разочарованиям просто неоткуда взяться. Мои единственные эмоции – это
любопытство, безмерное удовольствие от красочной и увлекательной игры и
интерес к дальнейшему позитивному развитию сюжета.»
– Ты сейчас с кем разговаривал? – осторожно спрашиваю я.
– Да уж точно не с тобой. – Егорка печально и как-то по взрослому
улыбается. – Короче, я понял главное. В жизни нет ничего страшного,
сложного, неприятного. Боится Кабана, ленится делать уроки, стесняется
прыщей и краснеет перед девчонками всего лишь жалкий пацан, которым я
управляю. Поэтому я забил на его чувства, взял и заставил его сделать
наиболее страшные и неприятные вещи. Просто так, чтобы проверить свою
власть.
– Маринку целовать было небось приятно. – я испытываю жгучую зависть и ревность.
– Не знаю. – Егорка равнодушно пожимает плечами. – Как-то не распробовал. Для меня этот акт имел чисто концептуальное значение.
– «акт имел чисто концептуальное значение» ... слушай, по-моему Кабан
тебя слишком сильно приложил. – я с беспокойством смотрю на друга. – Но
все равно, сила воли у тебя супер!
– Сила воли тут не при чем. Когда ты управляешь протагонистом, фигуркой
на экране, ты ведь не напрягаешься, а просто давишь на кнопки, верно?
– То есть, ты уже вообще ничего не боишься? Можешь заставить своего «поганиста», или как его там, сделать все что угодно?
– А чего мне боятся? Я ведь пустота. – Егорка достает из кармана
длинный гвоздь и, прежде чем я успею испугаться, спокойно втыкает себя
в ладонь. Выдергивает гвоздь и слизывает крупные капли крови.
– Охренел что-ли??? Тебе не больно?!
– Ты что, дурак? Как мне может быть больно, если у меня нет тела? Я
чистый разум. А вот протагонисту должно быть очень больно. – довольный
произведенным эффектом, Егорка радостно смеется. – Я бы и с крыши мог
сигануть, да не хочу торопиться. Игра уж очень интересная, а запасных
жизней у меня нет.
* * *
Спустя месяц мы опять сидим на той же лавочке в нашем дворе. Егорка
меланхолично наигрывает какую-то заунывную мелодию на губной гармошке.
– Слышь, ты бы хоть здесь не играл. – я решаюсь нарушить затянувшееся молчание. – Девятое мая скоро, а у нас тут ветераны живут.
Егорка обрывает на середине сложный аккорд. Профессионально выбивает о ладонь влагу и послушно прячет гармонику в карман.
– Ты теперь круглый отличник. – продолжаю я. – Зарядку делаешь каждый
день, холодной водой обливаешься во дворе. Девчонки за тобой толпой
бегают, а Маринка быстрее всех. Чего ж такой кислый?
Егорка долго думает. – Понимаешь, что-то не то. Нет радости в жизни.
– Конечно нет! Ты ж не отдыхаешь нихрена, пашешь как робот целыми
днями. Пойдем, в футбол погоняем? Кино поглядим, в игровые автоматы
резанемся? Неужели не хочется?
– Протагонисту наверно хотелось бы. Но я наглухо заблокировал его
сознание, все его мысли, желания и чувства. Чтобы не пропустить
ненароком прорыв его ментального мусора в свой стерильно чистый разум.
Не знаю даже, мож он уже сдох давно? .... А собственных желаний у меня
по определению нет, поэтому мне скучно. – Егорка умолкает. – Знаешь,
первое время действительно было прикольно заставлять его пахать как
лошадь. Делать уроки, работать по дому, заниматься спортом и все такое.
На губной гармошке даже научил его играть, сам не знаю зачем... Но
потом наскучило, слишком уж все просто. Когда не напрягаешься, то и не
испытываешь радости от победы. Я ведь блокирую не только негатив, но и
позитив.
– Хм ... ну тогда блокируй только плохое! А хорошее не блокируй. Вот и
будет тебе радость в жизни. – мне кажется, я начинаю понимать странную
логику Егорки.
– Так нельзя. Или блокируется все, или ничего. Это все равно как
запереть чмошного первоклашку в бабском туалете. Запереть «наполовину»
не получится. Запихиваешь его в вонючую каморку, закрываешь дверь на
швабру и уходишь. И плевать, что он там колотится и плачет.
– Давай сходим в больницу. – тихо предлагаю я.
– Больница тут не поможет, – вздыхает Егорка. – Нужно идти в этот ...
как его ... институт философии. Чувствую, что я столкнулся с серьезным
экзистенциальным парадоксом. Н-да, брат ... дихотомия сознания, это
тебе не в носу поковыряться.
* * *
– Егорка, выходи. – я стучу условным стуком по ржавой крышке. – Кабан уже ушел.
Егорка осторожно вылезает из мусорного бака. Молча отряхивается от
строительного мусора, и мы идем домой самое дальней окружной дорогой,
чтобы не нарваться на врагов.
– Боюсь домой идти. Русыня опять тройку поставила. Батя точно ремня
всыпет. Гулять не пустит, заставит уроки делать. – лицо Егорки сияет
изнутри тихой умиротворенной радостью.
– Отпустило? – осторожно спрашиваю я.
– Отпустило. – соглашается Егорка.
– А как же пустота, чистый разум, дихотомия сознания?
– Да ну его в баню. Быть чистым разумом скучно. Когда становишься в
силах покорить мир, теряешь к нему интерес ... опять же, я тут в книжке
про шизофрению прочитал, есть такая болезнь. И что-то застремался.
– Ну и слава богу! – я с облегчением вздыхаю.
– Дихотомия сознания это фигня, то ли дело солипсизм! – в глазах Егорки
вспыхивает знакомый безумный огонек. – Солипсизм это такой прикол, типа
все в мире не на самом деле, а есть только ты. Ну вот я и подумал ...
Я молча достаю из сумки плейер. Втыкаю наушники и включаю музыку.
Егорка обиженно замолкает. Остаток пути до дома мы проходим молча.
Борец с кибертерроризмом
Отчитав лекцию, Голубев попрощался с аудиторией и подхватил ноутбук с
кафедры. Выходя из корпуса, он думал о том, насколько престижно быть
преподавателем такого специфического предмета как «Особливості боротьби
з комп'ютерними злочинами». Пусть эти жалкие будущие следователи учатся
соскабливать отпечатки пальцев и ковыряться в лужах спидозной крови. Он
же, Голубев, учит студентов неистовой праведной борьбе в стерильном
мире глобальных сетей. По глубокому убеждению Голубева, именно в
Интернете совершаются самые страшные и резонансные преступления:
взламывание почтовых ящиков (ужас!), кража материалов с платных сайтов
(кошмар!), распространение вирусов (ужоснах!). Он раскрыл много
подобных дел до того, как перейти на преподскую должность, и ловил
многих кибертеррористов (которых, впрочем, выпускали почему-то из зала
суда оправданными, но это всё отголоски мирового кибернетического
заговора). И теперь учит этому подрастающее поколение. «Они думают, что
Интернет – безобидная хуйня вроде Тетриса. Но именно там и встречаются
настоящие преступники», - подумал Голубев, усаживаясь в автобус.
Когда автобус довёз Голубева домой, уже стемнело. «Эти сумерки
символизируют тьму, в которой пребывает мир, ничего не зная о
кибертерроризме», - мрачно подумал Голубев, выискивая в темноте
тропинку через пустырь, по которой обычно попадал домой. Отыскать путь
через весеннюю грязь в потёмках Голубеву почти никогда не удавалось.
Ботинки в грязи и заляпанные до пояса брюки – таков был удел
непримиримого борца с киберпреступностью. И в этот день Голубев слегка
заблудился на пустыре, погружённый о собственной великой роли в деле
безопасности всемирных сетей. Минут через десять он, наконец, вышел на
более-менее асфальтированную дорогу, которая вела к дому. Нервно
матерясь и вытирая лысину платком, Голубев порылся в карманах, чтобы
достать ключ от домофона. Если бы Голубев так не увлекался поисками, он
бы заметил, что он стоит в окружении десяти тёмных фигур. Когда
знаменитый антихакер поднял голову, он увидел одетых в одинаковые
чёрные регланы людей, которые преградили ему путь к подъезду. Лица
окруживших были завязаны платками. «Кибертеррористы!» - мелькнуло в
голове Голубева, и его начала бить мелкая дрожь. Один из
чёрнорегланщиков подошёл к Голубеву и вежливо поздоровался:
- Здравствуйте, товарищ Голубев. Вы куда-то шли, спешили?
- Домой…- хриплым шёпотом ответил Голубев (у него в один миг пересохло в горле).
- Боюсь, вам придётся задержаться и побеседовать с нами. Собственно,
беседа будет короткой. Мы представляем группу людей, которая видит в
киберпреступности мерило человеческой свободы. И ваша деятельность их
нервирует и раздражает. Поэтому мы от имени этих людей убедительно
просим вас отказаться от борьбы с кибертерроризмом. Навсегда.
- То есть, как это…отказаться?
- Именно, Голубев, именно. Но есть и второй вариант: если вы будете
упорствовать, нам придётся причинить вам боль. Много боли. А затем
казнить.
Голубев завращал головой, ища пути к бегству. Но круг поборников
хакерства был плотным и нерушимым. Собеседник разочарованно покачал
головой:
- А я думал, вы разумный человек, Голубев. Вы не сбежите. Скажите спасибо за то, что у вас вообще есть выбор.
- Я никогда не предам своё дело! Кибертеррористы – негодяи и мерзавцы!
– страшным голосом закричал Голубев и попытался накинуться на
представителя киберпреступников. Тот ловко уклонился, и в следующую
секунду Голубев почувствовал резкую боль в затылке.
Голубев очнулся от холода и от раскачивания. Оклемавшись, он
обнаружил, что его руки и ноги крепко привязаны к плоту, который уже
мерно покачивается в воде у берега Днепра. Кибертеррористы сняли с него
одежду, поэтому холод был очень и очень ощутимым. Каждое движение
отдавало резкой жгучей болью в теле – видимо, напавшие вкололи Голубеву
какую-то дрянь вроде смеси аминазина и сульфазина. Ещё больше болел
затылок, по-которому нехило уебали арматурным прутом. Сами злодеи
стояли на берегу, ожидая, когда Голубев проснётся.
- А, вот вы и очнулись, товарищ Голубев, - мягко, почти нежно сказал
всё тот же садист, который вёл переговоры. – Зря вы ответили
неправильно. Можно подумать, от вас убудет, если вы не посадите больше
ни одного кибертеррориста. Впрочем, это уже не важно. Сейчас мы
проводим вас в последний путь. Попытайтесь вести себя достойно.
- Вы за это ответите, - хотел мужественно отчеканить Голубев, но его голос звучал жалко и невыразительно.
Резиновая лодка оттащила маленький плот с намертво привязанным к нему
Голубевым на середину реки. Голубев угрожал палачам всеми возможными
карами, но те просто молчали. Когда им надело слушать, они воткнули в
рот Голубева кусок бумаги. «Вот и конец! Кибертерроризм победил.
Человечество проиграло», - подумал препод, когда лодка остановилась.
Один из мучителей подтянул плот поближе и с размаху всадил скальпели в
конечности и пах Голубева. Последнего захлестнула волна нечеловеческой
боли, и он отключился.
Окровавленный плот с привязанным к нему трупом нашли через два дня
ниже по течению. Изрядно охуевший рыбак, который увидел застрявший в
камышах плот, подтащил его к берегу. Прибывшие к вечеру опера вытянули
бумагу изо рта трупа. Корявыми буквами, выведенными на бумаге кровью,
было написано:
«Барцы с кибиртерраризмом и антихацкеры могут фслед за ним отправляцца фтопку. Подпесь: хацкеры Украины».
Рас-предложение-пять.
Идея эта не для средненьких мозгов,
Но мир перевернет она безбожно.
К восторгу настоящих мужиков,
Она консенсунс* нам найти поможет.
Как бабы реагируют лицом
На мир футбола и другого спорта? -
Как-будто подавились огурцом,
То есть и негативно и блевотно!
Я предлагаю сделать компромисс**.
Ну, например, в трансляции футбола
Добавить парой «комментарий-мисс» -
Навроде дубля …сурдо-перевода.
Сюжет в чемпионате закрутить,
Как в мыльной опере какой-нибудь вонючей,
Эмоций***, криминала напустить,
И намекнуть, что дальше будет круче.
Сказать тайком, что Жёева жена
Встречается в Бразилии с Ромондом,
Поэтому тот паса нихрена
Не даст тому, а разве только в морду.
Качелькин перманентный**** голубой,
На поле ищет только столкновений,
Понаблюдай за будущей игрой –
И убедишься в этом без сомнений.
Лозьков в обиде на «Коломотиф»
И обещал расправиться жестоко
Голов забить-разбить, поколотить,
Мундяна обещал, простите, в жёппу!
Гоззаив обещает сбрить усы –
Смотрите дальше! – просто обоссытесь!
И стащат ведь с кого-нибудь трусы.
Момент, глядите, лишь не упустите!
А судьи кто?! – Любой второй Мошков
А каждый первый просто Брюз и Виллис.
Смотрите столкновение «мешков»
С нетрезвыми «конями»! Подивитесь!
А, кстати, неизвестный капитан
Уже опутал чарами***** певицу,
В финале счастье, пенье и скандал,
И в клочья поцарапанные лица!
Развратною походкою хав-бэк******
Подходит к нападающему сбоку
И отбирает мяч в один момент,
А тот в ответ кричит ему судоку******.
И главное, кидайте СМС,
Кто самый элегантный и гламурный
На номер 333-22-66********.
ПолУчите автограф или пудру!
Так нагнетая раж и интерес,
Мы подойдем, что скоро будут стоны:
«Когда ж футбол? Когда же наконец?!» -
Пытать нас станут женщины и жены.
ПС.
Я с куцею фантазией своей
Лишь показал по линии футбола,
Как можно, применивши интеллект********,
Поднять престиж любого вида спорта.
* - похоже на каннилингус по звучанию и смыслу.
** - хотя лучше б, конечно, просто дать в бубен.
*** - Ах! Ох! У-у-у, ты бля!
**** - всигда пажизни.
***** - без комментариев!
****** - полу-задний (додумай сам!)
******* - японское ругательство.
******** - любые совпадения случайны! б/п!
********* - мосх и продукты ево жизнедеятельности.
|
